Миссионерский Листок Выпуск №1(январь 2018г)

Миссионерский Листок              Выпуск №1(январь 2018г)           Лысковская епархия

Пастырь добрый — «жестокий»                        Может ли духовник ошибиться? – Беседа с протоиереем Алексием Уминским           Какие разные все-таки у нас у всех представления…    Я, например, всегда считал, что жестоким священника можно называть, если он — человек холодный и равнодушный, если ему и дела нет до духовной или же материальной нужды обратившегося к нему. Или если он упивается своей властью, данной ему от Бога для созидания, и обращает ее на разрушение. Или… если он одобряет явную несправедливость, ту же жестокость.   Но вот всё чаще и чаще мне приходится сталкиваться с тем, что жестоким именуют пастыря, который не стесняется сказать человеку о его недостатках, нуждающихся в скорейшем исправлении, указывая ему вместе с тем на очевидную духовную связь между его грехами, допущенными им ошибками и теми жизненными неурядицами, на которые он хотел бы пожаловаться. При этом не имеет значения, говорит ли священник обо всех этих реалиях жизни духовной действительно жестко, обличающе или же мягко, кротко, с любовью. Раз говорит — значит, всё равно жесток!   Каждый раз, когда я слышу подобные отзывы, во мне всё больше и больше крепнет убеждение, что современный человек, в том числе и верующий, и даже церковный, не очень хорошо разбирается в том, кто же такой православный пастырь и зачем он вообще нужен. Нет, в том, что касается его литургического служения, неясностей не так уж и много, а вот в отношении душепопечительской деятельности… Как же тут всё запутано!   Чего ждет человек от священника? Объяснения пути, ведущего ко спасению? Наставлений относительно жизни в Церкви? Советов по поводу различных непростых ситуаций в жизни «обычной»? Участия, тепла, утешения?   Наверное, так… И  это совершенно правильно, всё это священник людям «должен» — по самому роду служения своего. Но точно так же он имеет иной долг — говорить с людьми о том, о чем они порой его и не спрашивают, о чем они и слышать-то не хотят. Нет, разумеется, если пастыря человек вообще ни о чем не вопрошает, то ничего говорить и не надо: совет навязываемый, непрошенный редко бывает услышан, чаще производит нестроение, нежели приносит пользу. Но если человек пришел к священнику на исповедь, если он кается в своих грехах, открывает ему те или иные свои обстоятельства, ждет от него какого-то слова, то совершенно естественно, что тот постарается показать ему его «слабые места», которых он не замечает или не хочет замечать. Постарается объяснить, что в нем «плохо».   И, как ни странно, это в наше время нередко трактуется как пастырская неделикатность, отсутствие необходимой бережности или та же самая жестокость. Как же! Священник разрушил представление человека о себе самом как о безусловно хорошем! Он-то о себе вот как думал, а, оказывается, всё этак! И как же жить дальше, когда ты не тот, за кого себя прежде принимал? Как с этим примириться, как преодолеть этот тяжелейший внутренний конфликт, этот кризис?   Чудно… Представим себе спортсмена, тренер которого каждый раз, когда он выступит неудачно, говорит ему: — Ты не переживай! Это просто погода плохая была. И судьи пристрастные. И болельщики так кричали, что с толку тебя сбили. В следующий раз всё хорошо будет!   Вряд ли такой спортсмен преуспеет.   Или принципиально иной подход: — При подготовке ты недорабатывал, жалел себя, нарушал режим. Ты думал всё время о чем-то другом, совершенно не концентрировался на тренировочном процессе, витал в каких-то облаках. Надо собраться, провести работу над ошибками, перестать во всем себе снисходить, тогда и результат будет другой.   Скорее всего, и правда — будет.   Каждый, кто говорит нам о наших ошибках, — благотворит нам. Если мы хотим измениться Почему расстраивается человек, слыша от священника «жестокое слово»? Не потому ли, что не понял он еще, что христианская жизнь — это постоянная, непрекращающаяся работа над собой? Что каждый, кто говорит нам о наших ошибках (особенно если это пастырь, знающий нас и к нам неравнодушный), благотворит нам? Если мы правда хотим измениться, стать лучше, освободиться от того, что мешает нам на пути к Богу, не дает приблизиться к Нему, то разве указание на лежащие перед нами препятствия не благо для нас? Особенно если мы об эти препятствия набили множество шишек и синяков, но так и не удосужились их разглядеть, не то что устранить. …Другое дело, если чего-то иного хочет человек, если в его представлении христианство — это возможность некоего «покойного и мирного» существования, если он не желает, чтобы его тревожили, трогали, вселяли в него то чувство, которое старец Паисий называл «доброй обеспокоенностью».    Что ж… Так бывает. Однако подобное понимание христианства верным никак не назовешь. И от пастыря доброго ожидать его вряд ли стоит. Если он и правда добрый, то именно поэтому обязательно будет… «жестоким».

 

                     Как распознать «православную» секту?

                             ПРОТОИЕРЕЙ АЛЕКСАНДР НОВОПАШИН   Источник: Ставрос

   Прежде чем войти в доверительный контакт с руководителем и последователями любой религиозной группы — будь то монастырь, приход, братство, сестричество, миссионерская община и т.д., желательно ответить себе на следующие вопросы:

 1. Какова история этой группы и ее юрисдикция? Не говорят ли здесь: «Все прочие монастыри (приходы, общины) никуда не годятся, вы им не доверяйте, но у нас-то все как полагается!» Подобные фразы — верный признак сектантского духа.

 2. Нет ли у руководителя и членов группы мании преследования («все против нас») или разделения мира на «мы» и «они»? Не считается ли руководитель «гонимым» и «непонятым» другими в православном мире? Не рассматриваются ли посторонние как «враги»?

 3. Не ограничивается ли общение с теми, кто вне группы? Употребляют ли по отношению к критикам выражения «тупой», «быдло», «плебей», «мирской» и так далее?

 4. Были ли случаи, когда членов группы просили сделать что-то заведомо незаконное, аморальное или унизительное? Здесь хитрость в том, что человек, усвоивший сектантское мировоззрение, все что угодно может оправдать «послушанием», или наоборот, чувством собственного превосходства.

 5. Не слышно ли высказываний вроде: «Нам епископы (или священники) не нужны или не указ», «настоящих епископов больше не осталось»?

 6. Нет ли попыток подорвать репутацию признанных авторитетов Церкви или посеять сомнения в их компетенции?

 7. Даже если группа явно живет небогато, полезно узнать, не склоняют ли новообращенных к пожертвованиям (деньгами, имуществом, доверенностью на кредит). Этот вопрос не мешает выяснить даже если вы поступили в монастырь: обычно до монашеского пострига от послушника не требуется, чтобы тот расстался с личными сбережениями, ни в пользу монастыря, ни в пользу своей семьи. Аналогичный вопрос — не оказывают ли гостям и родственникам членов общины особых почестей, чтобы выманить у них крупные пожертвования?

 8. Не используются ли запугивания и обвинения для привлечения в группу («не примешь монашество — попадешь в ад!») или для удерживания в ней («если уйдешь — погибнешь, вернешься к своему прежнему греху»)? Не лгут ли о тех, кто покинул группу? Известно, например, что какой-то человек ушел из общины по своей воле, а руководители упорно твердят, что его «выгнали» как развратника или безумца, или ослушника, вместо того, чтобы просто сказать, что у человека не было призвания к монашеству.

 9. Если вы мирянин и ходите в церковь, должны ли вы получать разрешение (благословение) священника из общины на смену работы, покупку машины и т.д.? В нормальных условиях последнее слово в таких вопросах должно все равно оставаться за вами, их не должен решать священник, каким бы мудрым и набожным он ни был. Конечно, каждый христианин может — и должен — просить молитвенной помощи и совета в своих житейских делах, но навязывание священником своей воли и подавление чужой недопустимо.

 10. Если вы заметили, что руководитель общины искажает факты, оправдывает ли он это тем, что группа, якобы, служит «высшим целям»? Другими словами, оправдывается ли достижение цели любыми средствами?

 11. Заметны ли проявления мании величия со стороны руководства? Иными словами, не считают ли они себя и свою группу некими наставниками, избавителями или спасителями всей Церкви?

   Если ответ хоть на один из этих вопросов положительный, такую группу лучше покинуть: послушание имеет смысл и цену лишь тогда, когда оно добровольное, а не вынужденное, вызванное страхом, чувством вины или эмоциональным шантажом.

   В последнее время появилось много псевдопатриотических организаций, которые увлекают за собой верующих, спекулируя «правильными» лозунгами. Однако в итоге все их призывы сводятся к борьбе против иерархии Православной Церкви. И что особенно грустно, в этом участвуют некоторые, как правило, молодые священники, с «комсомольским задором» пытающиеся буквально загнать в Церковь еще невоцерковленных людей. Причем, в ту «церковь», которую они сами себе придумали.

  Понятно, что реформаторы Церкви «хотят как лучше» и большинство искренни в своем стремлении «очистить» Православную Церковь от многих злоупотреблений, к сожалению, действительно присутствующих в нашей приходской практике. Но при этом они забывают главное: путь Церкви не может быть тождественным пути общественных реформ, потому что в итоге не мы спасем Церковь, а она нас.

 

 

 Цитата Святого: Святитель Николай Японский «О протестантстве»: « Так и теперь, хочешь самостоятельно жить и думать - живи и думай, - Церковь будет радоваться за тебя, если будешь право идти; это-то собственно и цель Церкви - возрастить всех до самостоятельности (в меру возраста... Христова - значит, до высочайшей, идеальной самостоятельности). Но дело в том, что Церковь - всегда во всякую минуту готова поддержать, помочь, наставить, - чего в Протестантстве нет и быть не может (читай Священное Писание и понимай как знаешь)» 

Назад к списку